Дальнейшие действия были отработаны и не требовали каких-либо дополнительных пояснений. Четверки превратились в пары — как в авиации, ведущий и ведомый. Сектора поиска были поделены заранее — на глубине нет времени согласовывать действия, твоя жизнь измеряется количество кислородной смеси в твоих баллонах.
Агостини шел в паре с младшим лейтенантом Принсом, их вектор поиска был северным — то есть, они повернули назад. Агостини плыл выше и левее капитана, прикрывая его с самого незащищенного борта, сам постоянно оглядывался назад — противник если и будет атаковать, он постарается атаковать сзади и скорее всего сверху, падая на жертву как хищная птица и целясь в шланги дыхательной системы. Но тут никого не было — а было только грязное, захламленное дно. Лейтенант слышал, что когда тут произошла исламская революция — какие-то роскошные машины вывозили на шаландах на фарватер и сбрасывали их в воду вместе с владельцами, запертыми внутри. Правда это или нет — энсин не знал, но поверить было можно.
Левее. Еще немного…
Младший лейтенант просигналил рукой — впереди — и энсин обратил свое внимание вперед. Мельком глянул на время — они уже почти доплыли до так называемой промышленной зоны, то есть места, где грузятся танкеры.
И ту он увидел ее. Ему даже проще было увидеть ее, потому что он плыл выше и обзор у него был чуть получше. Сначала ему показалось, что это подводный трубопровод, потом — что это брошенная декомпрессионная камера, но потом он понял — нет, это то, что они искали.
Иранская подводная лодка!
Было удивительно видеть, насколько она маленькая. Она была на порядок меньше современного атомного ракетоносца — кургузая, не покрытая толстым слоем гасящей лучи локаторов резины, с на удивление маленькой рубкой она лежала на боку, перископ был в походном положении и не было заметно, что ее корпус каким-то образом поврежден. Энсин еще раз взглянул на часы и на компас, пытаясь хотя бы примерно прикинуть, где они находятся. Получалось, что лодка была едва ли не у самой промышленной зоны. И что она тут делала — непонятно.
Потом вдруг он понял, что не так с лодкой — один из люков у нее был открыт. Не сорван взрывом — а именно открыт. Было такое ощущение, что лодку затопили, и команда покинула ее.
Младший лейтенант обернулся, несколькими жестами объяснил, что нужно делать. Плавучие платформы они оставили у буя, надо обозначить новое местоположение лодки маяком, потом вернуться. Вполне возможно, что лодку стоит не взрывать — а поднять. Если она в таком хорошем состоянии — это прекрасный материал для изучения. Лодка не русская, он видел русские лодки и знал, что они больше и обязательно покрыты слоем черной резины. Видимо, это северокорейская лодка, они их делают на две или на шесть торпед, маленькие жестяные корыта, примитивные — но по зазевавшемуся противнику, в мирное время — предельно эффективные. Такие лодки покупают те, у кого мало денег и много смертников, недавно две такие его сослуживцы обнаружили в южной Мексике. Вместо торпедных аппаратов там были емкости для перевозки пакетов с героином.
Младший лейтенант оставил скутер висеть в воде, опустился ниже, заглянул в люк, подал сигнал — безопасно. Видно было плохо — из залива несло всякую дрянь, в воде взвесь мельчайших частиц да и нефтью тут загрязнено сильно.
Течение сносило его направлением на зюйд-ост, он чуть подрабатывал ластами и ждал.
В какой-то момент он увидел на дисплее шесть точек, шесть точек, движущихся согласованно и целенаправленно. Они шли тремя парами, прикрывая друг друга. Шесть человек — получается, младший лейтенант сообщил остальным о том, что лодка найдена, и лейтенант вместе с остальными возвращаются. Но почему тогда они не захватили с собой груз, ведь вшестером они смогут отбуксировать обе платформы. Все просто, построение удлиненный ромб, лидер, дальше две пары буксируют по платформе и замыкающий. Сейчас придется возвращаться…
Вдруг, ему в голову пришла мысль, от которой он похолодел.
Маяк был у него. Он — специалист по взрывным работам и маяк был у него.
И приближались неизвестные не с юга, а с востока.
Это были враги.
— Первый, опасность с востока! Шесть единиц!
Подав сигнал тревоги — энсин забарабанил ластами, меняя позицию — они вступали в бой совершенно с невыгодной позиции, двое против шести и в отрыве друг от друга. Им надо было прежде всего соединиться и занять боевые позиции. Из-за борта субмарины вырвался младший лейтенант, интенсивно работая ластами, он пошел вверх, стараясь занять наиболее выгодную позицию над вражеским отрядом — сверху! Но и противник, который был совсем рядом — что-то почувствовал. Сразу несколько фонарей распороли черноту воды, и два из них нащупали живой кусок этой черноты. А дальше произошло что-то — Принс даже не успел ничего сделать, забурлила вода, энсин видел вырывающиеся пузырьки, и он видел, как внезапно обмяк младший лейтенант, его ведущий в паре. Он вдруг перестал работать ластами и так и застыл в воде, мертво застыл, и из его тела что-то сочилось, это хорошо было видно в свете фонарей, держащих его как прожектора ПВО держат в перекрестье своих безжалостных лучей одиночный ночной бомбардировщик.
Энсин выхватил из кобуры свой Р11 — и замер.
Стоп!
Что он может сделать?! Отстреляться наугад — один против шести? Хорошо шести он убьет одного, двое — это уже недостижимо. Остальные — нащупают его лучами и добьют.
Предупредить остальных? Но как?
Скутер. Черт, скутер. Можно было бы пустить скутер на них, отвлечь — но надо сжимать рукоятки, скутер не работает без человека.
Лучи шарили в воде, разыскивая его, иногда даже упирались в него — но он был намного дальше, чем младший лейтенант, футов на семьдесят дальше. В грязной воде семьдесят футов — все равно, что на воздухе семьдесят миль, а вода здесь была грязной. Очень.
Они не видят его.
Он их видит, а они его — нет. Он их видит, а они его нет. Они целились на лодку, поэтому и увидели младшего лейтенанта Принса. А его они не видят.
Он их видит, а они его — нет.
Передав пистолет в левую руку, правой энсин достал нож, с мощным, хорошо заточенным лезвием и рукояткой, обеспечивающей нейтральную плавучесть. С этим смертоносным набором в обеих руках, энсин начал медленно, стараясь не работать ни руками, ни ластами, опускаться на дно.
Лейтенант посмотрел на часы — время. Дальнейший поиск просто бессмысленен, так они не успеют провести декомпрессию.
Рукой он отсигналил — возвращение.
Внезапно он увидел, увидел на самом краю дисплея, которым при необходимости становилась часть его водолазной маски — точки, обозначающие боевых пловцов, по крайней мере, они плыли равномерно и в строю, это не могли быть животные. Лейтенант бешено забарабанил рукой по воде, одновременно отдавая команду в электромегафон.
— Нападение! Массированное нападение с востока. Развернуться в боевой порядок!
Американцы и иранцы сошлись на глубине примерно двадцать метров, иранцев было вдвое больше, чем американцев — но иранцы не могли видеть врага сквозь толщу воды — а американцы могли. Кроме того — у американцев были скутеры, дававшие им двойное преимущество в скорости над иранцами, возможность быстро нанести удар и уйти от ответного. Но и у иранцев было преимущество — то, которого никто не ожидал.
Американцы атаковали на скорости, нападая двумя тройками, они атаковали в лобовую, открывая огонь примерно с двадцати метров — предельная дистанция боя для стреляющего иглами пистолета Р11. Вариант при двойном превосходстве был такой — быстрый кавалерийский наскок, огонь из пистолетов, резкий и быстрый уход на скутерах, сбор — и потом в ножи. Никто не воспринимал иранцев как серьезных противников, тридцать выпущенных игл должны были вывести из строя хотя бы шестерых для того, чтобы схватиться на ножах поровну. А дальше… а дальше должно было сыграть роль техническое превосходство, хотя бы потому, что у американцев дыхательные шланги сделаны из материала, который не разрежешь никаким водолазным ножом. Да и скутеры никуда не денутся. Возможно, если бы против них шли русские боевые пловцы, лейтенант выбрал бы более осторожную тактику — например, опуститься на дно и неожиданно атаковать снизу, иглами, потом холодным оружием. Но он выбрал кавалерийский наскок — и за это поплатился.
Пистолет едва заметно дергался в руке, выпуская стрелу за стрелой, лейтенант управлял скутером одной рукой на счет, отсчитывая время атаки и таким образом решая, когда сманеврировать. Поначалу все шло нормально — стрелы летели в нужном направлении и не могли не попадать в кого-то. Несколько мгновений все так и шло — но потом включились фонари, мощные фонари — и все в один миг изменилось.
Что-то ожгло ногу, еще что-то пролетело мимо, потом скутер в руках дернулся и почему то заглох, лейтенант катастрофически терял скорость, а скутер превращался в бесполезную игрушку. Пистолет был разряжен, перезаряжать было поздно, он оказался наедине с противником, вооруженным чем-то таким, что стреляло быстро и много, наводилось это оружие просто — по лучу фонаря. Бросив бесполезный скутер, лейтенант заработал ластами, чувствуя, как ногу сковывает холод — гидрокостюм, в котором были материалы с заранее заданными свойствами, локализовал место повреждения, но надолго этого не хватит. Он попытался уйти выше, зайдя на цель, которую он наметил слева, со стороны нерабочей руки. Но ему нужен был ведомый, который его прикроет…
